Архив:
Что в современной армии сильнее: дух потребительства или дух самоотверженности? На этот и другие вопросы «Русского Дома» отвечает священник Димитрий Полушин, руководитель отдела Новосибирской митрополии по взаимодействию с Вооружёнными силами, правоохранительными органами и казачеством
– Отец Димитрий, молодёжное объединение, которым вы руководите, называется «Казачья застава». Много таких объединений на Урале, в Сибири?
– Их много, но каждый занимается чаще всего той стороной патриотического воспитания, в которой является специалистом. И очень часто всего спектра не происходит.
– А с чего вы начинали?
– Сначала это был небольшой военно-патриотический клуб, как обычно, в подвале занимались с ребятишками. А потом решили, что надо летом выезжать на природу. Так возник палаточный лагерь, в котором ребята занимались тем же самым – физкультурой, военно-спортивной подготовкой, но на природе. Постепенно началось наполнение, поскольку стали насущными вопросы выживания в тяжёлых сибирских условиях, а уж затем стала появляться необходимость самоопределения: кто мы? Что для нас интересно? Какую модель военно-патриотических занятий мы для себя выбираем? И поскольку все инструкторы были представителями Сибирского казачьего войска, постепенно возникла идея казачества. А вот чем отличается казачье воспитание от просто военно-патриотического? Казачество – сложный пример объединения культуры бытовой, духовно-нравственной, народной и воинской.
– То есть вы создали такую среду обитания, в которой учите ребят жить и питаться теми корнями, теми соками, которые даёт та земля, на которой они живут?
– Точнее – воссоздали. Летние сборы длятся три недели. Там ребята попадают в эту среду со своими чёткими нормами поведения. Ведь казачество – это не просто группа людей. Самое главное, что отличает казака от любого другого человека, занимающегося воинскими искусствами, это то, что казачество позиционирует себя воинами и даже рыцарями Православия. Это на сегодня единственная социальная группа в российском обществе, других таких точно нет.
– Рыцари Православия – красивое название. Значит, получается, что вы воспитываете воинов?
– Как раз воинов, о чём и речь, не военнослужащих. По крайней мере, стараемся это делать. Но чтобы воспитать воина, а не какую-то функцию или единицу, необходимо, чтобы у этого человека было особое воинское мировоззрение, а оно воспитывается не умением стрелять, быстро бегать, бросать кинжалы в цель, попадать гранатой в окно. Главная задача, которая ставится в воспитании воина, – способность к самопожертвованию.
Сегодня многие старшие офицеры жалуются на то, что у той молодой поросли, которая приходит из современных военных училищ, практически отсутствует мотивация к служению. Нет, получать зарплату и расти по службе они хотят, и только ради этого готовы выполнять задачи, которые перед ними ставятся. Но вот к служению, к пониманию, что воинская служба не работа, они не готовы. Ведь государство может платить деньги только тогда, когда у него всё хорошо, а когда государству плохо, оно как никогда нуждается именно в защитниках, а может их и не найти, если воинов не будет, а будут только военнослужащие.
– А что, большая разница между просто патриотическим и военно-патриотическим воспитанием?
– Да. К примеру, наши футболисты – они тоже патриоты. Но сегодня он играет за «Зенит», а завтра за мадридский «Реал». Он патриот тех денег, которые ему будут там платить. Если платят ему здесь, он здесь будет патриот. Где спать лёг, там и родина. А военный патриотизм – это патриотизм, который основан не на любви к тем благам, которые получаешь, а на готовности за эту родину умереть, жизнь свою отдать за неё.
Поэтому патриотическое воспитание – это, конечно, комплексное воспитание. Многие из тех, кто прошёл наши лагеря, пошли служить в армию, учатся в военных училищах, стали офицерами, есть кавалер ордена Мужества. Я приезжаю в Чечню и слышу от солдата: «Батюшка, вы меня не узнаёте? Я у вас в лагере был». Мне приятно. Кто-то уже отслужил, кто-то не пошёл служить в армию в силу сложившейся жизненной ситуации или болезни, но хотя бы мы знаем, что эти ребята относятся к своему Отечеству, как к своей Родине, как к земле своих отцов.
Плюс к тому, конечно же, патриотическое воспитание должно строиться и на определённых духовно-нравственных основах. Прекрасные вещи порой говорит президент России, Верховный главнокомандующий, в стране сегодня приняты замечательные документы культурной политики государства. Но когда мы реально выходим на улицу, смотрим в наш телевизор, слушаем ту музыку, которая залита в телефонах наших граждан, то, конечно, поражаешься: почему там нет места традиционной культуре? Взять, к примеру, наш Новосибирск – один из самых крупных городов России, по сути, третий город в стране. У меня вообще такое ощущение, что наш город выбран как некий полигон для отработки этих технологий по оболваниванию населения.
– «Русский Дом» писал о скандале со спектаклем «Тангейзер» новосибирского оперного театра…
– И до «Тангейзера» у нас много чего было – выставки сексуальных извращенцев с зоофильским уклоном, выставки Гельмана, концерты сатанистов, нецензурщина на спектаклях и прочее. В бывшем Доме офицеров пытаются создать центр современного искусства, в то время, как за Уралом нет ни одного музея, посвящённого Великой Отечественной войне. Понимаете, сегодня через эту современную «культуру» пропагандируется идея трансгуманизма, то есть переделки человека. Он должен стать идеальным потребителем, идеальным исполнителем чей-то чужой воли, но этот человек в полном смысле слова человеком уже никогда не будет, не говоря уже о том, что для него наша страна никогда не будет Родиной. И если мы хотим воспитать патриотов, мы должны всячески этому противодействовать. И поэтому одно из направлений патриотического воспитания должно быть воспитание культурное.
– Сколько же нам нужно воспитать воинов православного духа, рыцарей Православия, чтобы в России изменилась ситуация, чтобы Россия начала идти по пути, указанному Господом Богом и нашими предками?
– Дело не в количестве. Святые отцы говорили: пусть будет хотя бы десятина, но настоящая. Мы очень часто заигрываемся в демократию. Вот если бы демократия была в буквальном смысле – как власть большинства, – то я бы согласился, это мне понятно. А вот в стратегии национальной безопасности Соединённых Штатов Америки, принятой 25 марта 2015 года, прямо говорится про американские ценности, которые они собираются отстаивать во всём мире – это религиозные меньшинства, лесбиянки, трансгендеры, гомосексуалисты – вот именно эти ценности нам собираются продвигать. И всё это под видом демократии, то есть попробуй только тронуть либерала, попробуй только тронуть какого-то представителя современного искусства, как, например, кандидат в члены Художественного совета города Новосибирска, который буквально рисует картины тем, что обычно идёт в выгребную яму, попробуй его тронуть – тогда тебе покажут такую демократию! То есть можно интересы и традиции абсолютного большинства населения попирать в угоду небольшой кучке извращенцев.
– Отец Димитрий, вот вы непосредственно работаете и с теми ребятами, которые готовятся к армии, и с теми, кто уже в армии. Скажите, в самой армии сегодня преобладает дух потребительства, стяжательства или всё-таки дух самоотверженности? Мне хочется верить, что там больше ребят, похожих на псковских десантников, которые, как вы помните, отдали жизнь свою не за олигархов, а за Родину.
– Как это взвесить? Во-первых, я считаю, что в Вооружённых силах, во всех структурах, будь то армия, внутренние войска или спецслужбы, служит элита общества. В армию идут люди, которые готовы к каким-то тяготам и лишениям, связанными с военной службой. Но, откровенно говоря, этот дух стяжательства проникает в военные структуры всё больше и больше. Сегодня время колоссальных стратегических задач, которые в последние годы решают наши Вооружённые силы, будь то Крым или Сирия, но мне приходилось сталкиваться с тем, что военнослужащие не понимают, куда и зачем они идут, потому что даже офицерам часто не хватает культурного потенциала. Спрашиваю ребят, которые отправляются в Сирию: вы знаете, куда едете? Отвечают: выполнять приказ командования. Стоп, стоп. А ведь Сирия – одна из колыбелей Православия, там до сих пор говорят на арамейском языке, на котором Христос говорил. А какие там храмы, какие там монастыри! А потом ребята возвращаются: батюшка, я видел эти монастыри, я видел эти храмы! С восторгом говорят, потому что они понимают, зачем они выполняют поставленные перед ними задачи. Поэтому даже при стратегическом планировании необходимо учитывать мировоззренческую составляющую. Другой вопрос, что доводить-то некому. Ведь в учебных планах любого военного ВУЗа есть замечательные, абсолютно необходимые вещи, но сталкиваешься с тем, что сегодня ребята не знают историю родного Отечества и не представляют себе религиозную картину мира. Они далеки от отечественной культуры, сами не являются её носителями, а когда собираются вместе, то хорошо, если среди них есть хоть один, умеющий играть на гитаре, но вот что он будет на ней играть и петь – тоже вопрос, потому что традиция воинской песни утрачена. Нами очень многое упущено и очень многое нужно возрождать. На этом пути я больше всего боюсь заорганизованности и формализма «для галочки», когда на местах начнут отчитываться за проведённое «мероприятие», а всё останется как есть.
– Тогда всё это надо начинать с младенчества. Человек должен воспитываться в своей среде, в своих ценностях с самого раннего детства, как только он родился, чтобы он слышал от мамы и папы не только о еде и одежде, но и о Боге, Христе, любви, самопожертвовании, самоотречении…
– Конечно!
Беседовал
Александр Николаевич КРУТОВ,
главный редактор «РД»