15 июля 1410 года, 600 лет назад произошла битва при Грюнвальде -решающее сражение «Великой войны» 1409-1411 гг., когда польско-литовско-русские войска разгромили армию Тевтонского ордена
Наука утверждает, что создать машину времени принципиально нереально. Как и в большинстве случаев, наука здесь ошибается: машина времени не только существует в каждом из нас, - мы постоянно пользуемся её услугами, совершая путешествия в прошлое. Это — наше воображение. Почему бы нам не совершить туда очередную поездку, чтобы оказаться ранним утром 12 июля 1410 года на большом заросшем травой поле между двумя деревушками северо-восточной Пруссии — Грюнвальдом и Танненбергом?
Сколько скота можно было бы выпасти на этом поле, но здесь июльским утром 1410 года лишь предрассветная заря, а по краям, ближе к лесу, — два стотысячных войска. Чего ради собрались сюда огромные массы людей, кто они такие, чего ждут, что собираются решить в предстоящей битве? На одном конце поля — там, где вот-вот покажется краешек солнца, — литовцы, поляки, белорусы, русские и даже татарская конница. На противоположном — немцы, поддерживающие их чехи и венгры.
Ждут они приказа командиров к выступлению, а командиры у них очень разные: великий князь литовский и король польский Ягайло, его двоюродный брат Витовт на одной стороне, а на другой — гроссмейстеры Тевтонского ордена немецких крестоносцев.
Солнце выглядывает из-за леса. Пора отдавать приказ к бою. Но Ягайло не спешит, он приказывает' отслужить в большой королевской палатке молебен. Служба идёт по латинскому обряду: 25 лет тому назад Ягайло не устоял перед соблазном жениться на принцессе Ядвиге и занять польский престол, и ему пришлось сменить православную веру на католическую. Через столетие этого искушения не избежал первый король Франции из династии Бурбонов Генрих IV. Сказав: «Париж стоит мессы», он превратился из гугенота в католика. А вот князь Витовт остался православным.
Молебен окончился, Божье благословение получено, и сражение началось. Но что же всё-таки решала эта битва? — То, важнее чего в тот исторический момент не могло быть ничего: определялся геополитический расклад Европы в начале её перехода из Средних веков к Новому времени. XV век в самом своём начале готовил себе ту среду обитания, которую он будет обживать вплоть до своего заката. Поэтому можно смело говорить о всемерно-историческом значении Грюнвальдской битвы, тем более, что она содействовала окончательному размежеванию Европы по этническому и религиозному принципам.
Этническое размежевание было настоятельной необходимостью по той причине, что за тысячу лет так и не был внятно решён вопрос о том, где должна проходить естественная восточная граница германского мiра. Его экспансия на Запад началась, как известно, в V веке и получила название великого переселения народов. Германские племена — готы, франки, лангобарды, вандалы, бургундцы, свевы и другие, в которых римляне видели трудно различимых между собою варваров, вторглись в Римскую Империю, свергли в 476 году последнего кесаря Ромула Августула и на огромной территории Западной Европы образовали многочисленные королевства и княжества. Но победив, они и сами были побеждены духовно более высокой римской культурой, приняли христианство, усвоили латынь. За Рейном и Дунаем возникло римско-германское сообщество, в то время как по другую сторону этих рек сохранился чисто германский этнос. Распространяться он мог только на север, к Балтике, и на восток, для чего ему надо было преодолеть сопротивление славянского этноса, к которому были очень близки и литовцы. И вот, чисто германский (а не романо-германский) мiр должен был в конце Средневековья утвердить свой законный восточный рубеж, отодвинуть его как можно дальше.
С этой задачей немцы и вышли на поле под Грюнвальдом.
К XV веку возникла надобность и в другом разграничении, уже внутри славянского мiра. Речь идёт о религиозном или конфессиональном самоопределении тех народностей, которых под Грюнвальдом объединило лишь желание остановить напор германского этноса, но никак не общность веры со своими союзниками. Русские в X веке крестились в Православие, а литовцы, оставив в XIV веке язычество, долго не могли сделать выбор между Православием и католичеством. Их князья, потомки Гедимина, принимали то одно, то другое вероисповедание, порой меняя его в зависимости от политических обстоятельств. Например, тот же Витовт, герой Грюнвальдской битвы, сперва бежал от преследовавшего его Ягайло в земли Тевтонского ордена и принял там католичество, а помирившись с соперником своим, вернулся к Православию. Дочь Софью он выдал замуж за сына Дмитрия Донского — великого князя Московского Василия Дмитриевича. От литовской знати, перешедшей на русскую службу, произошли такие славные наши дворянские роды, как Голицыны, Куракины, Хованские, Мстиславские и Трубецкие. Стоит вспомнить и то, что некоторые Ольгердовичи сражались на Куликовом поле на нашей стороне и даже посоветовали Димитрию Донскому перейти реку, чтобы не было искушения отступить...
Под Грюнвальдом позади наших войск реки не было, но они и не помышляли отступать. Сражение было исключительно упорным и кровопролитным, чаша весов постоянно колебалась. В полдень наступил переломный момент. Русские смоленские полки ударили по теснившим Витовта немцам и опрокинули их. Исход судьбоносной битвы был предрешён. Славянский мiр на 504 года (до 1914-го) отбил у германского мiра охоту расширяться в восточном направлении, указав ему его естественную границу.
Но эта наша победа имела и другую сторону. Ведь формально главнокомандующим соединённых славяно-прибалтийских сил считался всё-таки польский король Владислав, как теперь стал именоваться Ягайло, а он был католик. Эпохальная победа была одержана под знаменем латинской веры — вот так всё это выглядело, а то, что исход дела решили русские, это как-то выпадало из внимания историков. Понятно, что престиж Польши вырос неимоверно, и Литва увидела свою выгоду в более тесном сближении с нею, что в 1569 году привело к объединению Польского королевства и Великого княжества Литовского в единое государство — Речь Посполитую. Так Грюнвальдская битва ускорила религиозное размежевание внутри славянского м^ра, и литовцы, вышедшие на историческую сцену как православная нация, стали католиками.
Теперь нашей «машине времени» следует покинуть Средневековье и переместиться в Новое время. В начало XVII века. В России тогда было время Смутное... И вот вам наглядный пример диалектики: это наше национальное бедствие есть не что иное, как следствие Грюнвальдской битвы, окончившейся для нас, казалось бы, столь благоприятно. Объяснение тут простое. В конце XVI века, когда Европа уже вошла в Новое время, возникло мощное польско-литовское государство, узаконившее у себя латинскую веру. Это означало, что оно оставалось политически самостоятельным, но духовно такой самостоятельности не имело, ибо его церковь стала частью западной христианской церкви, и польский кардинал был просто ставленником главы всех католиков римского папы, обязанным содействовать осуществлению его проектов.
А главным проектом католической церкви («кафолический» в переводе с греческого означает «вселенский») является распространение её вероисповедания на всю землю, поэтому миссионерская претензия римской митрополии не могла не передаться и польской епархии. В результате сложилась любопытнейшая ситуация. Речь Посполитая как бы заявляла Западной Европе: если не хотите новой Грюнвальдской битвы, к нам не лезьте. А продвигать «единственно правильную» католическую веру на восток мы согласны, но этим будем заниматься мы сами, прибегая разве лишь к вашей моральной поддержке. Такая сепаратная миссионерская установка вполне устраивала польско-литовскую знать, поскольку пробуждала в её сердцах сладкие великодержавные мечтания. А разве худо будет под лозунгом миссионерства покорить себе всю Русь с её безкрайними просторами и неисчерпаемыми богатствами? Эта мечта и вскормила интервенцию Смуты с её Лжедмитриями.
Вот ещё одна иллюстрация принципа диалектики: та интервенция, как задолго до этого и монгольское иго, пошла Руси только на пользу. Обескураженный пресечением династии и всё больше опускавший руки, наш народ потерял бдительность и допустил возведение на престол Гришки Отрепьева, но когда самозванец начал открыто проявлять свою приверженность к латинству, люди быстро проснулись, выгнали поляков вон и дружно стали восстанавливать православное Отечество. Похоже, чтобы мы перешли от «оханья и аханья» к решительным действиям, нас надо сильно разозлить.
На этот раз, видно, разозлившись, мы очень крепко и за пару столетий построили сильнейшую и прекраснейшую Империю, занявшую шестую часть суши. А вот поляки и литовцы, чуждые германцам как все славяне, и как католики постепенно стали играть всё более скромную роль в делах Европы. К тому же они теряли свои территории и, наконец, вообще лишились собственной государственности, войдя частью в политическую структуру немцев, частично — русских.
Сегодня независимые государства польского и литовского народов вновь существуют как отдельные. Думается, воспоминание о совместном подвиге под Грюнвальдом и этническая общность должны склонять их к установлению всё более тесных, а в идеале и братских отношений с русским народом.
Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ