Царствованию Елизаветы Петровны не очень повезло с точки зрения объективности историков. Дочь Петра Великого постоянно сравнивают то с отцом, то с Екатериной II, причём в невыгодную для неё сторону.
Якобы на уме у Елизаветы были только балы, маскарады да наряды. Бремя государственных забот августейшая красавица будто бы свалила на Бестужева и Шуваловых. Между тем это вовсе не так.
29 декабря 1709 года, 300 лет назад родилась русская императрица Елизавета Петровна
В истории России XVIII века, становлении нового русского общества, дочь Петра Великого сыграла ключевую роль. Если Пётр I, а затем Анна Иоанновна преобразовывали государство, «кулаком» убеждая подданных в необходимости перемен, то Елизавета Петровна не на страх, а на увлечённость, заинтересованность человека делала ставку. И через десять лет, в 1750-х годах, увидела первые плоды своего выбора. Молодёжь всех сословий добровольно, а не из-под палки потянулась к знаниям. Аристократы, мелкопоместные дворяне и разночинцы занимались самообразованием, ехали учиться за границу, стремились учиться в Санкт-Петербургском и Московском университетах или в других учебных заведениях страны. Именно в эти годы взошла звезда великого Ломоносова.
Обладая привлекательной внешностью, Елизавета Петровна отличалась простым, живым и весёлым нравом. Любовь к веселью не мешала ей быть глубоко набожным человеком. Императрица не раз хаживала пешком на богомолье, прилежно выстаивала церковные службы, а в делах управления проявляла живую заботу о нуждах Православной Церкви. Это особенно радовало православный люд и духовенство после враждебного русским правления сановников-немцев, бывших у власти в царствование Анны Иоанновны и во времена регентства родителей младенца Иоанна Антоновича.
Я уже писал в «РД» («Приключения иностранцев в России», 2007, №4), что с 1730 по 1740 гг. церковного управления в России практически не существовало, Священный Синод бездействовал: в нём не было ни одного митрополита, лишь один архиепископ.
Добрый, милосердный человек (она отменила в стране смертную казнь), Елизавета Петровна горячо любила всё русское. Она вовсе не чуждалась иностранцев: любя веселье, музыку, всякие зрелища, охотно выписывала к своему двору французских и итальянских певцов; но ещё больше ей нравились русские песни, хороводы с крестьянскими девушками. В дела же государственные решительно не допускала никакого вмешательство иностранцев. Сановники-немцы с первых дней её царствования были заменены русскими, среди которых обнаружилось достаточно людей, по образованию не уступавшим ни немцам, ни французам. В течение всего своего 20-летнего царствования она не отступала от этого правила. Когда ей предлагали назначить на какое-нибудь место иностранца, она отвечала: «К чему это? Разве нет способных русских людей?». При Елизавете Петровне выросла великолепная плеяда полководцев — Румянцев, Салтыков, Суворов, Чернышёв, — разгромивших в Семилетней войне лучшего полководца Европы Фридриха Великого Прусского. В начале 1758 года русские войска овладели Кенигсбергом, затем всей Восточной Пруссией, население которой даже присягнуло Императрице. Восточная Пруссия получила статус провинции России. В 1760 году генералом Чернышёвым был взят Берлин, ключ от которого до сих пор хранится в Казанском соборе Петербурга. К великому сожалению, смерть помешала императрице Елизавете довести до конца главное дело своей жизни.
Она не успела зафиксировать аннексию Восточной Пруссии в пользу либо России,, либо Польши (на худой конец, если заартачатся союзники). В результате военная мощь прусского королевства была сильно подорвана, но не уничтожена на корню. Потому через 30 лет ведущее германское государство возродит утраченный потенциал. Всеобщие войны на континенте возобновятся с новой силой и с короткими перерывами продлятся до разгрома Германии в 1945 году, когда И. В. Сталин присоединит к России сердцевину прибалтийского анклава, а остальную часть Восточной Пруссии отдаст Польше (оказавшейся, впрочем, неблагодарной).
Множество фактов свидетельствует о том, что Екатерина Великая пыталась понять политическую систему Елизаветы Петровны (хотя ту вовсе не называют Великой), анализировала конкретные факты её царствования. Обе Императрицы всемерно поощряли культ Петра I, регулярно посещали Москву — старую столицу государства и создали себе в помощь две партии, две властные группировки -правящую и оппозиционную. И та, и другая поощряли инициативу снизу, к силе прибегали в крайних случаях и знакомились со всеми аспектами проблемы, прежде чем принять решение. Царствование обеих государыней явило яркие страницы русской славы.
Обо всём этом читателям более-менее известно. Но мало кто знает о том, что императрица Елизавета Петровна Романова была первой русской поэтессой — причём поэтессой весьма приличной. В 1770-х годах в песенниках стало печататься стихотворение «Во селе, селе Покровском...» с указанием, что оно является «сочинением знаменитой россиянки, воспетой Ломоносовым». В нынешних же песенниках «Во селе, селе Покровском...» часто сопровождается указанием: «слова народные», что неправильно. Покойный П.Паламарчук настаивал, что упомянутая «знаменитая россиянка» — сама императрица Елизавета Петровна (Первая русская поэтесса // Диалог, 1989, №4).
Исследователь из Пскова П.Иванов писал, что авторство Елизаветы Петровны «подтверждали и знаменитые деятели русской культуры: младший современник, поэт Г.Р.Державин («Рассуждение о лирической поэзии или об оде»), Д.Н.Бантыш-Каменский («Словарь достопамятных людей Русской земли»), П. В. Киреевский, Н. Н. Голицын («Библиографический портрет русских писательниц») и другие». Даже сам А. С. Пушкин.
Стихотворение это довольно длинное, но есть веские основания, чтобы процитировать его целиком:
Во селе, селе Покровском
Среди улицы большой,
Разыгралась-расплясалась
Красна девица-душа,
Красна девица-душа,
Авдотъюшка хороша.
Разыгравшись, взговорила:
«Вы, подруженьки мои,
Поиграемте со мною,
Поиграемте теперь;
Я со с радости, с веселья
Поиграть с вами хочу:
Приезжал ко мне детинка
Из Санктпитера сюда;
Он меня, красну девицу,
Подговаривал с собой,
Серебром меня дарил,
Он и золото сулил.
«Поезжай со мной,Дуняша,
Поезжай, — он говорил, -
Подарю тебя парчою
И на шею жемчугом;
А там будешь госпожа;
И во всём этом уборе
Будешь вдвое пригожа!»
Я сказала, что поеду,
Да опомнилась опять.
«Нет, сударик, не поеду,-
Говорила я ему, —
Я крестьянкою родилась,
Так нельзя быть госпожой;
Я в деревне жить привыкла,
А там надо привыкать.
Я советую тебе
Иметь равную себе.
В вашем городе обычай -
Я слыхала ото всех:
Вы всех любите словами,
А на сердце никого.
А у нас-то ведь в деревне
Здесь прямая простота:
Словом мы кого полюбим,
То и в сердце веку нас!»
Вот чему я веселюся,
Чему радуюсь теперь:
А в обман не отдалась!
Три других дошедших до нас стихотворения Елизаветы Петровны написаны очень похожим языком. Сравните:
Я не в своей мочи огонь удушить,
Сердцем болею, да чем пособить?
Два стихотворения Елизаветы Петровны: «Всякий рассуждает, как в свете жить...» и «Сия удивлейна ныне учинилась...» сохранились в подлиннике, и сравнительный стилистический анализ позволяет сделать вывод, что известная русская народная песня «Во селе, селе Покровском...» действительно создана Императрицей-поэтом.
Стихотворения Елизаветы Петровны убедительно свидетельствуют, что она лично поддержала начатый Василием Тредиаковским переход от устаревшего силлабического стихосложения на тоническое (1735 г.), без которого не было бы и Державина.
Но не исключено, что этим её влияние на последующую русскую литературу не ограничивается. П.Иванов предположил, что сюжет «Во селе, селе Покровском...» явился основой сюжета повести А С. Пушкина «Станционный смотритель». В самом деле, у героинь этих произведений одно имя — Авдотья. Совпадают зачин и поворот сюжетов, разработка мотива «госпожи» в повести Пушкина. Действие стихотворения происходит в «селе Покровском», а в повести — в «селе Н.». Оба соблазнителя — у Елизаветы Петровны и у Пушкина — прибывают из Санкт-Петербурга. Волокита из стихотворения назван просто «детинкой из Санктпитера», Пушкин же дал своему герою имя Минский и конкретно указал его маршрут: «Из подорожной знал он (смотритель), что ротмистр Минский ехал из Смоленска в Петербург». Оба героя задались целью обманом увезти своих Дуняш в Санкт-Петербург.
«Разумеется, сюжеты баллады и повести расходятся, — пишет П.Иванов. — Но Пушкин, пусть и не столь откровенно, как это было в стихотворении Елизаветы Петровны, всё же сохраняет мотив обмана и обманщика. Он, в отличие от елизаветинского, сосредоточенного на переживаниях Дуняши, распространяется на второе лицо — на смотрителя: "Старик не снёс своего несчастья, он тут же слёг в ту самую постель, где лежал молодой обманщик"».
Впрочем, в том, что сюжеты «Во селе, селе Покровском...» и «Станционного смотрителя» расходятся, есть и своя историческая правда: если Авдотьюшка эпохи Елизаветы Петровны не поддалась обману соблазнителя (хотя поначалу и она согласилась), то Дуня николаевской, предреформенной эпохи, оказалась менее стойкой...
Но даже если Пушкин сам придумал сюжет «Станционного смотрителя», это никоим образом не умаляет таланта автора «Во селе, селе Покровском...». Стихотворение написано настоящим, не стилизованным, ярким народным языком XVIII века. Совершенно очевидно, что Императрица не только любила песни и танцы простых крестьянок, но и достаточно много лично общалась с ними. Не исключено, что «Во селе, селе Покровском...» — это поэтическая запись рассказа какой-нибудь реальной Авдотьюшки. Однако надо понимать: чтобы такая Авдотьюшка разоткровенничалась с самой царицей, нужно, чтобы она считала её своей. Я уже не говорю о том, что в истории мировой литературы, наверное, не было других случаев, чтобы стихотворение царицы стало народной песней.
Воистину, талантливый человек талантлив во всём! Елизавета Петровна справедливо осталась в памяти нашей как народная Императрица. Нам же лишь остаётся горько сожалеть о тех временах. Наши «демократические» руководители, начиная с Ельцина, вроде бы вышли из народа и даже научились креститься в церкви, но от народа, особенно русского, они как-то безконечно далеки.
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ