Сколько нам ещё блуждать между социализмом и капитализмом? Есть ли выход из воображаемой дихотомии «либо либерализм, либо социализм»?
Мы продолжаем существовать в странной, не нами заданной системе координат. И наблюдаем полемическое противостояние, всё более приближающее нас к миру зоологии и криминологии. А в «мире животных» пролитие крови – процесс естественный и находящийся полностью вне человеческой нравственности.
«Паразиты»-либералы
и «инквилины»-коммунисты
Я уже как-то писал, что суть коммунистической и либеральной систем лучше всего описывается зоологическими терминами «инквилины» и «паразиты». «Инквилины» и «паразиты» – это такие организмы, по-разному паразитирующие на хозяине, читай – народе.
«Паразиты»-либералы используют народ в качестве своего питания, устанавливая свою экономическую систему оби-рания по праву хитрейших. Эта система обескровливания общества направлена на обобществление возможно большей собственности без массовых убийств, по принципу «кто умрёт, тот и так умрёт, потому что был слаб». Либеральные «паразиты» – скорее «кровососы»-рационалисты, которые нацелены на постоянное потребление без летального исхода для большинства народа при постепенном переходе всех материальных средств общества под их контроль. «Паразиты» имеют свой глобалистский проект – Соединённые Штаты Мира с единым «паразитическим» правительством.
«Инквилины»-коммунисты – в целом те же «паразиты», только, проникая в общество, они стремятся сразу и неизбежно («классовая борьба») уничтожить весь высший управляющий слой, сильно проредить среднюю страту, а остальную массу общества запугать по принципу «всякий, кто не сдаётся, – это враг, и его уничтожают». Эта система направлена на полное обобществление всей собственности общества, проводимое с помощью политического террора и массовых репрессий. Коммунистические «инквилины» – скорее «кровососы»-радикалы, они, как марксисты, являются глобалистами-интернационалистами, и состояние отдельных народов для них не является существенным. Им хочется стать всемирным «паразитическим» братством, и потому они призывают «инквилинов» всего мира соединиться на благо их всемирной революции в Мировую Советскую Социалистическую Республику.
По сути, и либералы, и коммунисты как интернационалисты-глобалисты стремятся к обладанию всей материальной собственностью во всём мире. Разница лишь в тактике. Одни готовы применять открыто радикальные и решительные меры, другие склонны использовать более скрытые и менее радикальные способы в достижении одной цели – тотального контроля над обществом.
Криминология
и «уголовная хроника»
Поскольку мы говорим о социальном мире людей, приведённые выше термины из мира зоологии всё же должны быть дополнены и некоторыми другими положениями, более характерными для человеческих сообществ.
Здесь будет уместно сказать о юридических понятиях, памятуя о мысли Ивана Солоневича, что «белоснежная» история всевозможных «измов» адекватнее всего описывается языком криминологии, а их партийные истории больше похожи на «уголовную хронику».
Разница между либералами и коммунистами, если рассматривать их деятельность в терминах Уголовного кодекса, такая же, как между тайным и открытым хищением в составе устойчивой группы. Разница этих хищений, собственно, в том же, в чём разница между, с одной стороны, «кражей», «мошенничеством», «присвоением» или «растратой» и, с другой стороны, «грабежом» и «разбоем». Одни скрывают, что во многом занимаются кражами, мошенничеством, присвоением или растратой, а другие открыто проповедуют, что будут «грабить награб-ленное» и «эксплуатировать эксплуататоров», то есть заниматься классовым разбоем в русле своей революционной логики.
В нашей русской реальности в событиях подготовки и свершения революции мы получили две крайности, одинаково далёкие от царского, срединного пути русской государственности. Ни коммунисты, ни либералы не смогли соответствовать имперским размерам и задачам русского государственного здания. Да, собственно, никто из них и не стремился быть продолжателями наших Рюриковичей и Романовых.
И та, и другая идеи не имеют смысла за пределами чисто материалистического представления о жизни. И та, и другая ставят человека в центр своего мира и, каким бы странным это ни показалось, унижают человека именно этим.
Идеал человека
Идеал человека при либерализме – это свободный охотник за деньгами, агрессивное, хищное «экономическое животное», оценивающееся тем выше, чем либеральный человек более эгоистичен и автономен от человеческого общества. С либеральной точки зрения, такой типаж тем более «славен», чем больше он изъял для своих нужд материальных средств из этого сообщества или чем большее количество людей он заставил экономически на себя работать. Идеал человека при либерализме – в противопоставлении экономических интересов личности обществу. Общество при либерализме – объект экономической экспансии агрессивных и хищных. Это узаконенная тотальная охота за материальными средствами.
Идеал человека при социализме – это несвободное, растворённое в природе коммунистического коллективизма «экономическое животное», покорённое стихиям независимой от него системы производственных отношений. Идеал человека при социализме – растворение личности в обществе, полное подчинение экономических интересов личности обществу. Общество при социализме – объект экономического и политического закабаления классовой партийной диктатурой. Яркие люди появляются здесь только на стадии революции, разгула личных желаний и страстей. Затем социалистическому обществу столь неуёмные люди становятся не нужны, и их стараются утилизировать наряду с «классовыми врагами».
И та, и другая мировоззренческие системы, не признавая Бога, глубоко материалистичны, каждая по-своему. Либерализм возводит в абсолют материалистическую деятельность хищного индивида, освобождая его от большего количества нравственных и общественных сдержек. Коммунизм же, также освобождая человека от всех возможных нравственных сдержек, в противоположность либерализму ставит человека в более тотальную зависимость от социалистического общества.
Гуманистическая
демократия
В человеческой природе есть что-то не до конца самостоятельное и не абсолютно самодостаточное. Идея гуманистическая начиналась со всевозможных заявлений о том, что человек – это мера всех вещей. И поначалу был создан чуть ли не человекобожеский культ вокруг индивида.
Но разве человек, личность, стала более развитой в либеральном или социалистическом обществах, пронизанных гуманистическим пафосом? Не мельчает ли человек, становясь самоцелью и мерой всему в окружающем мире?
Собственно, развитие гуманизма в сторону материалистического социализма – это и есть принципиальный отказ от какой-либо значимости личности как таковой и замена её массой, количеством.
Сама система демократии не нуждается в сложной личности и сложносоставном обществе. Демократия нуждается в упрощении. Формирование власти в демократическом обществе построено на совершенно удивительном допущении, что в политическом плане все равны. Специалист в государственном праве и простой обыватель одинаково имеют по одному голосу на выборах. Ровно так же, как и человек, чьи предки служили Родине на протяжении десятков поколений, абсолютно политически равен мигранту, получившему без году неделя гражданство.
Гуманизм, как и его «дочь» демократия, – формальны и не способны учитывать сложность реального человеческого общества. В таком обществе индивид никак не может быть связан с целым. Да и самого целого нет. Есть лишь атомизированная масса, в которой со временем люди становятся всё менее отличимыми друг от друга.
Демократия, будучи формально властью народа, из этого народа – целого, сложного, разнообразного организма – создаёт простую, атомизированную, неразличимую массу. Демократия разлагает национальное целое на простую электоральную сумму.
Разница между
республикой и монархией
В отношении республики можно провести следующую аналогию. Если монархия – это кирпичный Дом, то республика – это кирпичи, сложенные в штабеля или брошенные, как пришлось, в результате революционной разборки Дома. Кирпичный Дом – это историческое целое, кирпичи разобранного Дома – это лишь сумма кирпичей, но не Дом.
Так же обстоят дела и с властью в монархии и республике. Власть монарха – это властное представление нации в целом. Власть же в республике – это сумма электорального большинства-массы, складывающаяся на день выборов из разрозненного целого.
В республике и монархии противостоят две формы общества и индивида. В республике это общество-масса и атомизированные индивиды. В монархии это общество-космос, общество-цивилизация и индивиды-особенности.
Монархия – это органическое целое общество, состоящее из исторически сложившихся народных слоёв, имевших права и обязанности внутри целого, общества-нации. Монархия – это исторически сложившийся национальный Дом, жители которого имеют сформированные в процессе строительства и эксплуа-тации этого государства-Дома обязанности и права.
Монархия и республика противоположны друг другу, как целое и сумма. Нация в монархии – это естественное историческое и психологическое целое. Народ в республике – это лишь электорат, специально разделённые на атомы субъекты, соединяемые в суммы голосующих только для выборов.
Антропоморфизм
и теоморфизм человека
Человек занимает уникальное положение в мире, но не главенствующее. Социальная человеческая пирамида упирается своей вершиной в Бога, Творца людей как организмов, богочеловеческих по своей природе. Только при таком взгляде на их происхождение и можно говорить о сверхличных смыслах своего существования: любви, долге, чести, совести, жертвенности и т. д.
Если же воспринимать человека как результат самозародившейся жизни, то это не порождает никаких смыслов вне самого человека, кроме рационально прописанных предложений от либерализма, социализма и прочих подобных «измов». Если человек – лишь случайно приходящая в мир на примерно семидесятилетний период мыслящая материя, то надо посчитать человека либо не имеющей смысла шуткой природы, либо просто частью животного мира с его борьбой за существование и принципом «выживает сильнейший, хитрейший и не обременённый нравственными заповедями».
Вся эта Революция гуманистических смыслов, сменившая взгляд на человека с богочеловеческого (образ и подобие Божие) на человекобожеский (человек как мера всех вещей), пыталась освободить нас от целостных психологических общностей – Церкви, монархии, нации, семьи.
Целое этих традиционных сообществ во многом под воздействием гуманистических взглядов превратилось в раскассированную сумму, в революционизированную массу атомов. Но простая сумма не равна сложному целому. Кирпичи, вынутые из Дома и сложенные в штабеля, – это уже не Дом, это обессмысленные атомы бывшего Дома. Это только сумма всё тех же кирпичей, из которых состоял Дом, но уже не сам Дом.
Так же как сумма атомизированной массы электората – это не народ, имеющий общую веру и общую историю. Электорат есть обессмысленный, разобранный на атомы народ. Этим демократия и отличается от монархии, где существуют живые целостные общности.
Интересно, что чем более мы освобождаемся от национальных традиций, тем меньше в нашем мире человечности и больше жестокости. Чем больше мы стараемся упростить нашу человеческую природу либеральными и социалистическими принципами, тем меньше ощущение осмысленности, исторического призвания в наших действиях. Действительно, смысл может быть только в некоем целом, которое создано общими усилиями. Если разобрать Дом, то смысл Дома не сохраняется в отдельно лежащих кирпичах.
Жизнь приобретает смысл и начало, – писал один русский консерватор, – когда центр тяжести оказывается вне меня и когда я понимаю себя как живой орган живого сверхличного существа. Получить призвание, быть позванным сверху – это значит родиться духовно, стать человеком как носителем и воплотителем сверхчеловеческого начала.
Постольку гуманизм – мировоззрение богоборческое, атеистическое, а потому античеловеческое.
И именно поэтому никакого нового здания коммунистического «светлого будущего» или либерального «общества материального достатка» из разобранных кирпичей Империи так и не удалось построить.
Иерархия общественных союзов,
иерархия целостных общностей
В человеческую личность Богом заложена тяга к общению. Потребность в обмене впечатлениями составляет основное психологическое свойство человека. Это общение, взаимообмен эмоциями и информацией даёт каждой личности усиленное ощущение своей жизни.
Люди, образующие семьи, народы, государства и религиозные союзы, не образуют во вселенском масштабе человечества как коллективного существа. Точно так же происходит и в животном мире. Волки, образующие семьи и стаи, не образуют по всему земному шару коллективного «волчества».
Разделение полов, разделение людей на народы и государства, на различные религиозные сообщества и есть та социальная среда, которая составляет необходимое условие сохранения и обновления жизни.
В сегодняшней русской ситуации между советским прошлым и либеральным настоящим надо выбирать исторически вечное.
Надо собирать Русский Дом заново. Собирать на основе иерархии общественных союзов, традиционно существующих в человеческих социумах, и христианского представления о человеке, состоящего из духовной, душевной и физической (телесной) сущностей.
Иерархия общественных человеческих союзов идёт от высшего к низшему:
– Духовная общность – Церковь, религиозная коллективность.
– Душевная общность – Государство и Общество, гражданская коллективность.
– Физическая общность – Нация и Семья, народная и родовая коллективность.
Низший союз не исчезает в высших совершенно, а только подчиняется новому, высшему организационному принципу, создавая гармоническую иерархию.
Иерархия этих социальных союзов, их взаимодействие и развитие, а также участие во всех них человеческой личности – это и есть предметы политической теории, требующей своей разработки в современной науке.
Но для этого русская политическая наука должна отказаться от огромного вороха западнических либеральных и социалистических стереотипов, мешающих развитию самостоятельной русской мысли.
Иначе мы не двинемся с места, продолжая бродить от либерализма к социализму и обратно, не понимая, что принципиальной разницы между этими западническими учениями нет.
Михаил Борисович СМОЛИН