Выше в горы – ближе к Богу.
Сванская пословица
Каждый год в октябре в Самару, в военный санаторий «Волга», приезжает из Пензы подполковник медицинской службы запаса Александр Николаевич Бодров – для отдыха и поправки здоровья. На правах старого знакомого он почти всегда бывает у меня в гостях.
– В нашем пензенском пожарно-спасательном центре работает спасатель Виктор Михайлович Корженко, который уверовал в Бога во время восхождения на Эльбрус, – за чашкой чая начал рассказывать Александр Николаевич. – Очень необычная история.
Александр Николаевич набрал пензенский номер сослуживца.
– Моя история длинная, – ответил Виктор Корженко. – Давайте поступим так. Готовый текст через неделю вышлю по электронной почте.
Вот что рассказал Виктор Михайлович Корженко в своём письме:
«В юности я был убеждённым атеистом. Этому способствовало, отчасти, моё пионерское и комсомольское детство. Но главную роль в формировании моих убеждений сыграл мой старший брат Вячеслав, которого я бого-творил, которому подражал во всём, которому верил без оглядки.
Когда мне было лет восемь, Славка наставительно произнёс: “Бога нет!”, отвечая на какой-то детский мой вопрос. И я поверил ему сразу, как, впрочем, всегда и во всём.
Убеждения свои я не поменял и женившись. Став отцом, на все предложения жены окрестить нашего сына Женьку я категорически отвечал отказом: “Этого не будет!”.
В восьмидесятых годах прошлого века, работая инженером на Пензенском заводе “Эра”, я нешуточно увлёкся горным туризмом. В мае 1987 года собрался на Эльбрус. Силуэт этой горы стал как бы символом всего, что относится к Кавказу. На Эльбрусе суровый климат, роднящий его с арктическим районом. Средняя температура самого тёплого месяца – минус 1,4 градуса. Осадков на Эльбрусе много, но они выпадают только в виде снега. Май на Кавказе считается межсезоньем, более трудным для походов.
В нашей группе собрались три Владимира – Кабанов (руководитель), Панфилов, Козлов – и я. Мы решили подняться на Восточную вершину Эльбруса не по классическому маршруту от “Приюта одиннадцати”, а по новому для нас – восточному.
Пока ехали в поезде, осматривали своё снаряжение. Я вытащил из рюкзака “кошки”, которые в последний день перед отъездом взял в клубе. Оказалось, что у одной из них нет заднего дугового пяточного крепления. Владимир Кабанов сказал мне строго, что “кошку” надо обязательно починить. Я приспособил для ремонта прочный, как мне казалось, кусок верёвки.
…Вышли на маршрут из посёлка Эльбрус. Пошли по леднику Ирикчат в связке к языку Ачкерьякольского лавового потока. Пересекли ледник, и за его краем обнаружили две пустые палатки. Рядом с палатками остановились на отдых. К полудню сверху к палаткам пришли альпинисты из Ленинграда, рассказали, что были на Восточной вершине. Мужики были сильно измотаны, но счастливы. Им повезло с погодой – была хорошая видимость. Такое редко бывает в межсезонье.
Владимир Кабанов, воодушевлённый рассказом ленинградцев, предложил не оставаться здесь на ночёвку, а подняться выше – на четыре тысячи семьсот метров – туда, где ленинградцы видели подходящую для палатки площадку у нижнего края кратера Восточной вершины. Дальше по маршруту такой возможности больше не будет нигде.
Мы начали подъём по лавовому потоку. Видимость была хорошая, но ветер становился всё сильнее и сильнее. Площадку в кратере Восточной вершины мы нашли быстро, поставили палатку. Но из-за быстрого подъёма самочувствие у всех резко ухудшилось. Спали мы плохо.
Погода начала резко портиться: появилась снежная крупа, видимость ухудшилась. Ветер был такой силы, что погнул алюминиевые стойки нашей палатки. Пришлось сесть по углам и держать её своими телами. Так мы прожили три дня. Видимость была нулевой. Идти мы не могли ни вверх, ни вниз. К тому же Володя Козлов случайно задел что-то рукавом своего пуховика и порвал его. По всей палатке летал пух из его куртки, лез в кружки с чаем, в нос, в глаза. А когда пушинка прилипала к языку – рвотный рефлекс был гарантирован, тем более что нас всех и так мутило.
Особенно плохо было Володе Козлову: он чаще других выскакивал из палатки. Ночью третьего дня, после очередной “вылазки”, он вернулся в палатку и сказал: “Ребята, над нами видны звёзды!”. Сразу приняли решение делать восхождение: “Выходим в два часа ночи”.
Завалили палатку камнями и вышли на маршрут. На высоте пять тысяч сто метров (у Володи Кабанова был самолётный высотомер) мы были около девяти часов утра. К моему удивлению, Восточная вершина оказалась совсем не вершиной, а скорее, площадкой. Козлова мы почти внесли на неё – ему стало совсем худо.
Двинулись в обратный путь к палатке в кратере. Видимость ухудшалась с каждой минутой. Вернувшись в лагерь, разобрали камни с палатки и остановились на отдых. Дружище примус напоил нас чаем. Сил не было, но настроение у всех было радостное: мы всё-таки поднялись на вершину. Поскольку были в снаряжении, пришла идея не ночевать в лагере. Ещё было светло, а вниз, как известно, ноги идут быстрее.
Двинулись в обратный путь. Видимость между тем ухудшилась – из-за порывистого ветра и снежной крупы. Вытянешь руку – кончики пальцев уже не видны. Я шёл третьим после Кабанова и Панфилова. Володя Козлов замыкал группу. Вот и опасный ледяной участок. Где же камни? Их нет. Как выяснилось впоследствии, из-за плохой видимости мы отклонились влево на склон лавового потока, сплошь покрытый льдом.
Решили вернуться назад в кратер, там переждать непогоду. Я сделал несколько шагов, и тут у меня порвалась верёвка на заднике “кошки”. Должен пояснить, что “кошки” обувают не прямо на горные ботинки, а на бахилы-чехлы из капрона, простёганные синтепоном, чтобы ноги не мёрзли. После потери “кошки” нога моя в капроновом чехле попала на лёд и сразу заскользила. Я упал и сбил с ног идущего за мной Володю Козлова. И он, и я в молчании – от неожиданности – понеслись по льду.
Я скользил по льду и пытался зацепиться ледорубом, как нас учили на занятиях, но скорость падения была высокой: ледоруб вырвало из рук. Рюкзак я скинул, пытаясь сгруппироваться и перевернуться. Несколько десятков метров я скользил по склону, цеплялся ногтями за лёд, пытаясь тормозить. Содрал в кровь все ногти, пальцы рук свело судорогой…
Правду говорят, что в минуту смертельной опасности перед человеком проходит вся его жизнь как бы в одно мгновение. Я увидел всех своих близких людей, особенно своего маленького сына, и мне очень хотелось жить.
Наконец упал куда-то вниз, следом за мной прилетел мой рюкзак. Сверху светлое пятно – там небо. Понял, что упал в ледовую трещину. Подумал: “Это смерть”. На занятиях в туристской школе нам говорили, что человек замерзает в трещине быстро, где-то в течение часа-полутора.
Стараюсь делать минимум движений, повернёшься неловко – рухнешь вниз ещё глубже. Пошевелил руками, ногами – вроде позвоночник не сломан. Повернул голову и вижу перед собой ботинок Козлова. Первая мысль, что Володьке оторвало ногу о камни, потому что тела его я не вижу. Трогаю ботинок и слышу: “Тебе же говорили: почини «кошку!»”. И ещё добавил крепкое солёное мужское словечко.
Всё это я слушал как музыку, и мне стало легче от мысли, что умирать буду не один, хотя и нехорошо было так думать. Спросил Володьку, как он? Оказалось, что у него тоже всё цело. Перед ним валялся мой рюкзак. Достали из него спальник, накрылись для тепла и стали кричать. Понимали, что нас в такой ураганный ветер вряд ли услышат. В удачу верили мало, но продолжали кричать.
И вдруг голоса: “Вы живы?”
Как рассказывал потом Кабанов, они не слышали, как мы сорвались, обернулись с Панфиловым, а нас нет. Решили искать, хотя понимали, что вероятность найти нас ничтожна. Пока шли вниз по нашему следу на склоне, нашли мою слетевшую “кошку”, потом ледоруб. Дойдя до первой трещины, услышали наши голоса.
Наши! Нас нашли! Это просто чудо, что они услышали нас!
Содранные в кровь руки меня не слушались. Козлов обвязал меня поданной сверху верёвкой. Мужики вытащили наверх. Следом вытянули Володю.
И вот мы стоим на краю трещины. Ураганный ветер, ничего не видно. В какую сторону идти – непонятно. Можем опять попасть в трещину. Стоять тоже нельзя, замёрзнем. Неизвестно, сколько эта погода продлится. Понимаем, что каменный лавовый поток, по которому нужно спускаться, где-то близко, там можно поставить палатку, есть шанс выжить, но где он?
И тут я впервые в жизни, подняв голову вверх, взмолился: “Господи! Если уж Ты не дал мне умереть, то помоги ещё раз – хоть на пять минут проясни небо, раздвинь облака, покажи, куда нам идти!”.
И, не поверите, внезапно луч света пробил снежную мглу, озарил окрестность. Мы посмотрели в ту сторону, куда он светил, и увидели примерно в 60-ти метрах от нас лавовый поток. Двинулись в его сторону по краю трещины. Почти дошли до камней. Свет снова померк. Но мы были спасены!
Поставили палатку, согрели чай. Проспали часов двенадцать. Путь вниз прошёл без приключений. Прошли ледник, за перевалом нас встретило солнце. Тепло. Как в другой жизни.
А я шёл и думал: “Как, неужели Бог меня услышал? Меня, который в Бога не верил и так много агитировал против Него… Да, получается, что услышал… Ведь это именно Он, и только Он мог совершить это чудо – лучом света пробить мглу, раздвинуть облака”.
На сердце было и радостно, и тревожно. Что-то новое наполняло душу, и это новое ещё нужно было осмыслить, передумать, перечувствовать… Я обернулся назад, посмотрел на Эльбрус и подумал: “Ещё вчера мы все могли умереть. Но Господь спас нас”.
…Вот и Пенза. Я дома. Сынишка рассказывает о том, что произошло интересного в его жизни, пока меня не было.
– Я в цирке был, – говорит он, очевидно, перепутав слова “цирк” и “церковь”. – Там дядя в длинном платье дал мне свечку.
Я поднимаю глаза на жену и спрашиваю:
– Ты всё-таки окрестила его?
Она выжидательно смотрит на меня и думает, что сказать.
Ответ быстро нашёлся. Я сам его озвучил:
– Ты всё правильно сделала!
…Уже нет в живых Володи Панфилова – умер после дорожно-транспортного происшествия. А Владимир Кабанов в 2018 году поднимался на пик Победы. Любовь к горам – это навсегда».
Олег Иванович БЕДУЛА
Самара