...революцию чаще всего описывали с «преобладанием романа над уголовной хроникой», всегда пытаясь выдумать какой-нибудь литературный ход, чтобы чистую уголовщину прикрыть благородной идеальной романтикой или хотя бы разбавить кровавую реальность флёром вымысла.
Помню в школе, потом в университете нас учили, да и сейчас этот взгляд на события 1917 года является преобладающим, что в этом году произошло в России две революции: Февральская и Октябрьская. Однажды в библиотеке, работая над телепередачей об истории революции, я нашёл подшивку большевистской газеты «Правда» за 1918 год. На первой полосе одной из газет увидел заголовок «К годовщине Октябрьского переворота». Если в октябре был государственный переворот, то что же было в феврале?
На этот вопрос лучше всего, на мой взгляд, ответил известный русский мыслитель Иван Лукьянович Солоневич. Этот человек пережил трагедию 1917 года, Гражданскую войну, две мировые, десяток арестов, три смертных приговора, семнадцать лет в советской России и семь лет в национал-социалистической Германии. Он лично свидетельствовал об увиденном и лично о пережитом. Его статьи всегда основывались на огромном количестве подчас неизвестных широкому читателю документах.
Иван Лукьянович утверждал, что революцию чаще всего описывали с «преобладанием романа над уголовной хроникой», всегда пытаясь выдумать какой-нибудь литературный ход, чтобы чистую уголовщину прикрыть благородной идеальной романтикой или хотя бы разбавить кровавую реальность флёром вымысла.
«Историография Февральской революции, – пишет Солоневич, – с изумительной степенью точности повторяет рецепт артиллерийского производства: берётся дыра, и дыра обливается выдумками. Самое занятное то, что в феврале 1917 года никакой революции в России не было вообще: был дворцовый заговор. Заговор был организован: а) земельной знатью, при участии или согласии некоторых членов Династии – тут главную роль сыграл Родзянко (председатель Госдумы); б) денежной знатью – А. Гучков (во время Первой мировой войны председатель Центрального Военно-промышленного комитета); в) военной знатью – генерал М. Алексеев (начальник штаба Верховного главнокомандующего)... Левые во всём этом были абсолютно ни при чём».
История России, как и любого государства, соткана из клубка заговоров и интриг. Не последнее место занимают в нём трагические события 1917 года. Падение династии, приход к власти Временного правительства, большевистский переворот...
Существовали ли причины для крушения тысячелетней русской монархии в феврале 1917 года?
Обстановка на фронтах Первой мировой говорит, что военных причин не было. Да, за годы войны были поражения, но были и яркие победы. Русская армия вновь бьёт Австро-Венгрию и Османскую империю. Весной 1917 года готовилось наступление, согласованное с союзниками, которое обещало принести окончательную победу в войне. Войск было достаточно, оружия и снарядов – более чем достаточно (их хватило и на всю гражданскую войну). Производство снарядов увеличили в 20 раз, винтовок в 11 раз, орудий в 10 раз. По их производству Россия обогнала Англию и Францию.
Не было и фундаментальных экономических причин. Мощный промышленный рывок России, набравший силу в конце XIX века, позволял вести эту войну без излишнего напряжения, возникающие проблемы были в основном организационного порядка. Россия была единственной воюющей страной, в которой не было введено карточного распределения продовольствия (только с осени 1916 года в Москве – на сахар). И до мая 1917-го серьёзных перебоев со снабжением не возникало. Все годы войны был неплохой урожай, и Россия собирала зерна почти на четверть больше, чем нужно для внутреннего потребления и обязательств по экспорту союзникам.
Заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире, занимая второе место после американских рабочих. При этом рабочие имели бронь от фронта. По статистике, уровень жизни и жилищных условий тогдашних рабочих вновь был достигнут в нашей стране только в 50-е годы. Конечно, накапливалась «усталость» от войны, но это тоже было не смертельно.
Политических причин, в общем-то, тоже не было. Политические свободы в царской России после 1905 года были весьма широки. Существовал парламент и партии. Даже большевики, желавшие поражения своей стране, были представлены в Думе. Была отменена цензура (в 1914-м введена только военная). Издавались газеты. Рабочие регулярно бастовали, споры разрешались мирными договорами между рабочими и администрацией. Известно публичное заявление В. Ленина в январе 1917 года в Швейцарии о том, что он не рассчитывает дожить до революции, что её увидит только молодёжь, «а не мы, старики».
Сейчас, столетие спустя, мы можем сказать, что царская Россия находилась в социальном тупике, не экономическом, даже не политическом, а социальном.
Для старой земельной аристократии, с её политическими и социальными интересами, «николаевская реформа», начатая П.А. Столыпиным и продолженная государем, была началом полной экономической катастрофы, окончательного конца её существования. Председатель правительства П.А. Столыпин был убит в 1911 году, теперь настала очередь государя императора. Его отстранение было для них единственным выходом, точно так же, как в своё время убийство Павла I.
Рвался к власти для управления страной русский промышленный капитал в лице Гучковых, Рябушинских, Стахеевых, Морозовых, которые создавали новое русское хозяйство.
Что же касается высшего руководства армией, то, как все признавали, «на верхах армии была дыра». После каждых крупных манёвров производились массовые чистки генералитета, военный министр с трибуны Думы расписывался в бездарности командного состава армии. Генерал А. Мосолов, будучи начальником канцелярии министерства Двора, конечно, был в курсе дела о том, что происходит в окружении императора, писал: «Бюрократия, включая министров, составляет одну из преград, отделяющих Государя от народа. Бюрократическая каста имела собственные интересы, далеко не совпадающие с интересами страны и Государя. Другая преграда – это интеллигенция. Эти две силы построили вокруг Государя истинную стену – настоящую тюрьму...».
Новые слои, энергичные, крепкие, амбициозные, пробивались к жизни и заявляли о себе.
И все они – и аристократы, и буржуазия, и интеллигенция – делали одно и то же дело: толкали Россию в чёрную пропасть Смуты. «Измена бродила вокруг Престола...»
В 1983 году за рубежом было опубликовано признание главного либерального идеолога Февральской революции, министра первого состава Временного правительства П.Н. Милюкова, которое он сделал в узком кругу единомышленников после своей отставки в мае 1917 года и затем изложил в одном из писем вскоре после Октябрьского переворота:
«…твёрдое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны… Наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намёки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать своё согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть моё внутреннее состояние в настоящее время.
История проклянёт вождей так называемых пролетариев, но проклянёт и нас, вызвавших бурю...»
В предательстве, трусости, безчестности, лжи и обмане, при помощи немецких денег и английского влияния, в грязи и крови родился Февраль. Таким же будет и его наследник Октябрь.
Меняются времена – не меняются методы. И мы должны это помнить. Иначе нас предадут снова и снова.
Александр Николаевич КРУТОВ, "Русский Дом", №3, 2017 г.